А.В. Сопов

   По образному выражению И.В. Герасимова: "Мода не термин "менталитет" во много раз превосходит и опережает опыт реального прикладного освоения этой гипотезы" ¹ . Однако данный термин прочно укрепился не только в научном обороте, но и в живой речи и, скорее всего, не столько по причине моды, сколько потому, что в русском языке нет понятия, полностью адекватного ему.

В данной статье термин "ментальность" используется как понятие, производное от другого ныне модного термина "менталитет". По мнению ряда исследователей, менталитет - то же, что и традиционное сознание, то есть - система мировоззрения, основанная на этнической картине мира, передающаяся в процессе социализации и включающая в себя представления о приоритетах, нормах и моделях поведения в конкретных обстоятельствах. Таким образом, ментальность - это некое свойство традиционного этнического сознания особым образом отражать (и выражать своим поведением) определенную этническую картину мира.

Данное понимание проблемы близко классическим взглядам, выраженным А.Я. Гуревичем, который определял "ментальность" как "психический инструментарий", "духовную оснастку", "специфическую структуру сознания", "осознание людьми самих себя, природного и социального окружения"; как не сформированные явно, не высказанные эксплицитно, не вполне осознанные в культуре умственные установки, общие ориентации и привычки сознания; как расхожую психологию и миропонимание, способ мировосприятия. ³ Существуют и другие удачные определения, которые автор в большой мере разделяет. ⁴

Исследований, которые бы ставили во главу угла заявленную в заголовке проблему в отношении казаков, пожалуй, нет. В тех работах, которые так или иначе затрагивают этот вопрос, обычно довольно безосновательно и расплывчато отмечается уникальность казачьей психологии, которая, к тому же, наделяется всеми возможными положительными качествами; или так же априори утверждается отсутствие какого-либо своеобразия ментальности казаков.

В энциклопедических и учебных изданиях ⁵ , к примеру, отмечается, что казачество, как целое, отличает деловитость, аккуратность, устойчивый быт, стремление к сытой жизни, культ крепкого хозяина и чувство собственного достоинства (порой гипертрофированное) - черты далеко не полностью совпадающие с цивилизованными ориентирами среднерусской деревни. (Город - не показатель, его ориентиры унифицировано неэтничны).

Для исторической памяти самих казаков характерны представления об общей судьбе и родстве казачьих войск, едином образе жизни. Важным компонентом традиционного сознания казаков является представление о личной свободе казака и независимости своего войска, традиционная организация которого считалась гарантией свободы и всеобщего равенства.

Особое место занимают представления казаков о своих традициях, среди которых они выделяют, прежде всего, свободолюбие, преданность воинскому долгу, коллективизм (точнее, корпоративизм), взаимопомощь, физическое и нравственное здоровье, веротерпимость и другие. В то же время необходимо сказать. Что казачьи традиции общинного землепользования и традиционного быта (по мнению целого ряда исследователей ⁶ ) носят патриархальный, глубоко антиличностный характер. Точнее, на наш взгляд, было бы говорить о явном приоритете общинных, корпоративных ценностей над личностными.

Особенности происхождения и положения казачества привели к формированию такой ментальной черты как двойственное отношение казаков к центральному правительству и власти вообще. С одной стороны, отдаленность от центра, длительное отстаивание своей независимости; с другой стороны, привилегированное, особое положение "первых защитников царской монархии", близость к главе государства, специфичность образа жизни привели к формированию как "хронической оппозиционности" и противопоставлению себя государству так и противопоставлению другим группам населения.

П.Н. Лукичев и А.П. Скорик (Новочеркасск) ⁷ , используя широко известный гумилевский термин, считают определяющим качеством ментальности казачества некую суперпассионарность, которую они определяют как "способность к совершению действия, вплоть до самопожертвования, ради отвлеченной идеи". ⁸ (В другом контексте от этом же говорил Д.С. Лихачев: "...безотчетное стремление отдавать всего себя какому-либо святому делу...") ⁹ . По их мнению, "полиэтническое казачество вбирало в свои ряды пассионариев со всех краев, областей и кочевий, а это обусловливало становление суперпассионарного психологического склада характера и развитие способностей этих людей к сверхнапряжению ("богатыри", "разбойники", "гулящие люди" и т.п.)". ¹⁰

Казачий пассионарный дух в качестве главной этнической черты призывает возрождать Е.И. Котикова (Ставрополь) ¹¹ .

Чрезвычайно интересны последние исследования профессиональных психологов в "горячих точках" постсоветского пространства (Приднестровье, Абхазия), раскрывающие этнические поведенческие стереотипы "поля боя" русских и казаков. Эти стереотипы безусловно являются важнейшими ментальными характеристиками. Оказалось, что так называемые "эксцессы поля боя" русских и казаков совершенно идентичны и не совпадают с подобными стереотипами других этнических групп. И те и другие "не оставляли ни при какой ситуации своих убитых и раненых, принимали условия боя в качестве нормальной среды обитания, [демонстрировали] ...пароксизм безумной храбрости" и т.п. ¹²

Выводы военных психологов о ментальной близости казаков и русских является серьезным аргументом в пользу теории об их общем происхождении.

Культ старшинства, отдельность мужской и женской сферы семейно-бытовых отношений, культ воинственности, удальства и молодечества безусловно указывают на схожесть некоторых ментальных особенностей казаков и адыгов (как и всех других северокавказских горцев). Эта схожесть, скорее всего, не заимствование, а общая характерная черта всех традиционных обществ, связанная с "военно-полисной организацией общества", ¹³ общей традиционностью культуры, "доминирование форм коллективной жизни, дистанцированностью <...> от власти и геополитическим положением". ¹⁴

По нашему глубокому убеждению, стержневой казачьей ментальной идеей является отождествление мужчины и воина. Что красноречиво говорит о принадлежности казаков к так называемой традиционной (архаической, патриархальной) культуре. Оружие для казака - необходимый атрибут полноценного, свободного человека. Не случайно, праздничная одежда казака - военная форма. По мнению И. Яковенко, которое выглядит весьма правдоподобным: "В менталитете казаков войны сохраняет образ совершенно отличный от того, который сложился в современном обществе" ¹⁵ . Подтверждение этому - заметное участие выходцев из казачьих регионов в войнах и конфликтах оп Приднестровья и Абхазии до Югославии.

Для представителей современной цивилизованной Европы и Америки война - это беда, несчастье. Для казака ? неустранимый момент бытия, "религиозное действие, праздничное действие, своеобразная инициализация".16

Примечания и литература:

1. Герасимов И.В. Модернизация России как процесс трансформации ментальности // Российская история: проблемы ментальности. Тезисы докладов научной конференции. Москва. 4-6 октября 1994. М., 1994. С. 10.

2. См.: Лурье С.В. Историческая этнология: Ученое пособие для вузов. М.: Аспект Пресс, 1997. С. 228.

3. См.: Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1984. С. 9. Его же. Изучение ментальности // Советская этнография. 1988. №6. С. 17.

4. Например, Ханаху Р.А.: "Ментальность (менталитет) - это специфические, культурно определенные и социально закрепленные стереотипы поведения, существенным образом отличающие одни модели поведения и мышления от других; система иерархически соподчиненных приоритетов и ценностей, способная преобразоваться в культурно-психологические и культурно-поведенческие автоматизмы". (Ханаху Р.А. Традиционная культура Северного Кавказа: Вызовы времени. Майкоп, 1997. С. 66).

5. См., например: Народы России: энциклопедия / Гл. Ред. В.А. Тишков. М.: Большая Российская энциклопедия, 1994. С. 169-174., Казачий словарь-справочник / Сост. Г.В. Губарев. Ред. Изд. А.И. Скрылов. Сан-Ансельмо, Калифорния, США, 1968. и Савелев Е.П. Казаки. История. Владикавказ, 1991 и др.

6. А. Гордеев, И. Яковенко, С. Сагнаева и мн. Др.

7. Лукичев П.Н., Скорик А.П. Казачество: историко-психологический портрет // Возрождение казачества: история и современность. Сб. науч. стат. к V Всероссийской (Международной) научной конференции. Новочеркасск, 1995.

8. Указ. соч. С. 44.

9. Лихачев Д.С. О национальном характере русских // Вопросы философии. 1990. №4. С. 6.

10. Лукичев П.Н., Скорик А.П. Казачество: историко-психологический портрет // Возрождение казачества: история и современность. Сб. науч. Статей к V Всероссийской (Международной) научной конференции. Новочеркасск, 1995. С. 44.

11. Котикова Е.И. Феномен казачества: методологический аспект // Из истории и культуры линейного казачества Северного Кавказа. Материалы Первой региональной Кубанско-Терской конференции / Под ред. В.Б. Виноградова, С.Н. Лукаша. Армавир - Железноводск, 1988.

12. Бахтияров О. Повстанец // Родина. 1988. №4. С.24.

13. Термин заимствован у Р.А. Ханаху. См.: Ханаху Р.А. Традиционная культура Северного Кавказа: Вызовы времени. Майкоп, 1997. С.79.

14. Там же.

15. Яковенко И. Подвижен, отчаян и храбр // Родина. 1995. №10. С.71.

16. Там же.

Вернуться к началу страницы

Вернуться на начальную страницу узла "Русская традиционная культура"